В чем суть концепции ловушки среднего дохода. Является ли Китай страдает от ловушки среднего дохода? Застрял ли Китай в ловушке

ForTrader : В феврале, во время торгов на «Московской бирже» бивалютная корзина поставила новый рекорд роста, доллар США переписал максимум марта 2009 года против , европейская валюта, впервые в истории, поднялась выше отметки 49 рублей.

Следуя политике информационной открытости, Банк России опубликовал без преувеличения сенсационный анализ финансовой сферы. По сути, российский регулятор открыто признался, что не в состоянии оказать помощь ни отечественной экономике, ни отечественной валюте. Слабый рубль является угрозой разгона инфляции, но оказать ему поддержку можно только повышением учетной ставки, то есть, за счет экономического роста. Экономический же рост можно обеспечить ростом объемов кредитования, но это угрожает появлением пузыря и роста закредитованности.

Среди финансовых аналитиков стало трендом указывать одним из основных факторов давления на emergency markets сокращение объемов финансового стимулирования. Замедление экономики России происходит на фоне умеренного ускорения развитых экономик.

Как Вы считаете, является ли основной причиной замедления российской экономики ошибочные действия Банка России, главной «жертвой» которых уже стал рубль, демонстрирующий стремительное снижение, или же внешние факторы оказывают более существенное влияние?

Василий Якимкин: Замедление российской экономики напрямую не связано с действиями ЦБ России, поскольку его основная задача – это ценовая стабильность в стране. Именно поддержание ценовой стабильности и должно быть прерогативой в политике ЦБ , а не стимулирование экономического роста. Даже не взирая на его невнятную политику (или отсутствие таковой), ситуация в экономике могла бы быть другой. Просто страна попала в ловушку среднего дохода , когда зарплаты служащих росли гораздо более быстрыми темпами, чем производительность труда. Как следствие, у нас зарплаты и прочие расходы бизнеса – почти как в развитых странах, а риски – как в развивающихся. Поэтому бизнес и деньги к нам не придут, поскольку существует оптимизатор на уровне риск/доходность = const. Например, доходность в развитой стране равна 4% при риске 2%. При российском риске в 20%, доходность тоже должна быть на порядок выше, т.е. 40%. А если она у нас, к примеру, 6% (существенно ниже 40%), то инвестиции и бизнес уйдут, пока доходности не поднимутся и оптимизатор риск/доходность не даст сигнал о возможности входа в рынок или бизнес и у нас в России.

Почему же у нас производительность не росла теми же темпами? Вероятно, исчерпала себя наша текущая экономическая модель , опирающаяся на вертикаль власти, госмонополии и пренебрежение к малому и среднему бизнесам. По сути, исчерпал свои возможности олигархический капитализм и его компрадорская ветвь эволюции.

Если страна попадает в ловушку средней доходности, то обычно требуется десяток лет, чтобы выйти из нее. Или волевым решением правительство должно резко снизить доходы наших сограждан, чтобы они (эти доходы) соответствовали статусу развивающейся страны. Кстати, московские власти, похоже, хотят пойти по этому пути. Так, по ряду муниципальных школ Москвы недавно прошел закрытый циркуляр для директоров, что со следующего учебного года доходы учителей будут снижены на 20% как минимум.

А внешние факторы выступили как, своего рода, катализатор негативных процессов , не более того.

Негативная роль ЦБ России, с точки зрения экономических процессов в стране, заключается в первую очередь в том, что он не сумел нащупать такие траектории развития банковской системы, на которых было бы возможно и выгодно кредитовать реальный сектор экономики по существенно более низким процентным ставкам. Да, ЦБ поддерживал рублевую ликвидность на небывало высоком уровне, но это автоматически не привело к снижению ставок кредитования, а способствовало ослаблению рубля.

Теперь российский Минфин озаботился снижением ставки кредитования в стране. Но ведь это не его функции.

ForTrader : Какие шаги, по Вашему мнению, может и должен предпринять Банк России для стабилизации ситуации и стимуляции экономического роста?

Василий Якимкин: Снизить эффективную ставку кредитования в стране для всех категорий заемщиков и через это стимулировать внутренний спрос . Например, предоставлять ликвидность только тем кредитным организациям, которые собираются кредитовать реальный бизнес, а не играть на финансовом рынке. Как получить такие гарантии от коммерческого банка и следить за их исполнением – чисто технический вопрос. И давать эти кредиты как можно под более низкую ставку, желательно даже, под 0%, как в свое время программы LTRO со стороны ЕЦБ.

Или поступить более радикально, открыв банковский рынок России для зарубежных игроков . Ведь мы состоим в , однако банковское лобби России выторговало для себя условия еще 10 лет не пускать зарубежные банки в Россию. В итоге нормальной конкуренции в банковской сфере нет , все «рубят капусту», получая высокие доходы за счет убийственных ставок кредитования.

И ЦБ не стоит в стороне: копируя европейское количественное смягчение со стороны ЕЦБ (типа LTRO), российский ЦБ внес в европейский вариант свое новшество : кредиты российским банкам предоставляются не под 0%, как в Европе делал ЕЦБ, а под 5.2% или выше. Необходимость отработать эти 5.2% и толкает банки на валютный рынок с целью поиграть против рубля.

И второе: как можно быстрее надо отпустить рубль в свободное плавание , а не «поддерживать» его, тратя на это (а в реалии играть против рубля). И не ждать 2015 года.

При размещении ликвидности на межбанке ЦБ необходимо пользоваться только рыночными механизмами (однодневные или недельные репо) и прекратить размещать большие суммы денег на аукционах под нерыночные активы.

Всячески стимулировать работу кредитных организаций страны с малым и средним бизнесом, тем самым меняя текущую неэффективную на данный момент экономическую модель страны. То есть, уводить страну с кампрадорской спирали эволюции – это тупик!

Fortrader Suite 11, Second Floor, Sound & Vision House, Francis Rachel Str. Victoria Victoria, Mahe, Seychelles

Но сегодня рост потребления остановился. После кризиса 2008 года на восстановление розничного товарооборота потребовался 21 месяц. Сейчас, учитывая, что быстрого роста экономики ждать не стоит, на возвращение к пиковому потреблению 2014 года понадобится почти 4 года. А это уже не обычный спад: это слом всей модели экономического роста. Форсированные бюджетные расходы здесь не помогут. При ценах на нефть на уровне $55-60 за барр. Резервный фонд иссякнет уже к концу 2016 года.

Нулевые годы в России уже не повторятся. А поэтому важно понять, в какую глобальную модель нашей стране придется встраиваться теперь.

Три перелома

Хотя в мире, в отличие от России, пока еще продолжается экономический рост, прежняя модель роста уже на изломе.

Во-первых, заканчивается глобальный сырьевой суперцикл. Доля мирового ВВП, расходуемая на нефть и сталь, в 2015 году упала до исторического минимума. Это одно из самых красноречивых свидетельств торможения Китая. Америка и Европа из-за резкого сокращения их вклада в мировой экономический рост больше не могут обеспечивать быстрый рост китайской экономики. И поставщики сырья в Китай начинают адаптироваться к новым условиям. Саудовская Аравия и Бразилия развивают внутреннее потребление и промышленное производство. Индонезия ориентируется на роль нового промышленного хаба. Австралия и Чили пока остаются экспортерами сырья.

Но российскую экономику сырьевой экспорт вытянуть не сможет. Издержки по разработке и добыче новых нефтяных месторождений в России очень высоки по сравнению с ожидаемыми ценами. А это означает стагнацию добычи и экспорта нефти и некоторых других видов сырья.

При этом Китай неизбежно ввиду своих размеров и географической близости станет главным торговым партнером России. В 2010 году на страны Азии за вычетом Японии приходилось лишь 14% российского экспорта, к 2050 году, по расчетам HSBC, этот показатель вырастет более чем в три раза — до 44%, причем основная его доля придется на Китай. Но торговать нужно будет уже не только сырьем. Доля же Западной Европы в российском экспорте, наоборот, снизится более чем в два раза — с 49 до 22%.

Во-вторых, заканчивается «демографический дивиденд»: с 2012 года доля трудоспособного населения начала снижаться и в развитых странах, и в Китае. В России она за следующие 15 лет упадет более чем на 10 п.п. А снижение доли трудоспособного населения на 1 п.п. ведет, по данным City Research, к торможению роста производительности труда на 1,7-2,7 п.п.

Это огромное торможение, сравнимое с последствиями кризиса 1990-х. Агентство Moody’s рассчитало, что из-за плохой демографии среднегодовой рост российской экономики в ближайшие двадцать лет составит чуть более 1%. Всемирный банк в зависимости от демографического сценария прогнозирует рост от 1,2% до 2,3% в год.

В-третьих, для развитых стран обрабатывающая промышленность уже в 1980-х перестала быть одним из основных источников роста, а теперь на те же ограничения наталкиваются даже развивающиеся страны вроде Вьетнама. Исследования показывают, что пик занятости в промышленности приходится сейчас на страны с уровнем подушевого ВВП по паритету покупательной способности (ППП) не более $10 тыс. в год в долларах 1990 года (в России подушевой ВВП по ППП в долларах 1990 года составляет сейчас примерно $12 тыс.). Доля промышленности в ВВП за последние 20 лет выросла только в странах с низким уровнем дохода. Даже в Китае, сверхиндустриализированной стране, где на промышленность приходится почти половина ВВП, темпы роста инвестиций в обрабатывающую промышленность падают с 2006 года. А в последние полтора года снижается и занятость в ней.

Вопреки стереотипам, Россия — не отсталая в промышленном плане страна. Как рассчитали в McKinsey, по доле в мировой добавленной стоимости обрабатывающей промышленности Россия в 2000-2010 годах поднялась с 20-го на седьмое место. Доля обрабатывающей промышленности в российском ВВП — 14%, а в среднем по крупнейшим экономикам — около 17%.​

Сильная обрабатывающая промышленность — большое преимущество. Но основным драйвером экономического роста она для России не станет ни в долгосрочной перспективе — ввиду глобального тренда на деиндустриализацию, ни в среднесрочной — из-за быстрого реального удорожания рубля. Большинство экономистов сходятся в том, что к 2021 году реальный эффективный курс рубля достигнет уровня примерно 2013 года. А тогда подавляющая часть нашей обрабатывающей промышленности была неконкурентоспособна по издержкам. Виновата в этом экспортная ориентация нашей экономики: энергосырьевой экспорт создает большой профицит платежного баланса и не дает рублю долго оставаться дешевым.

Ловушка 2%

Cитуацию, когда экономический рост в стране при достижении определенного подушевого ВВП замедляется или останавливается, экономисты называют «ловушкой среднего дохода». Россия попадает именно в такой узкий коридор — не более 2% роста в год. Как вырваться из этой ловушки?

Одно из самых простых и очевидных решений — повышение пенсионного возраста. Наши расчеты показывают: постепенное увеличение пенсионного возраст для мужчин и женщин до 64 лет к 2030 году позволит полностью компенсировать потери в занятости из-за демографического кризиса. В России в экономическую деятельность вовлечены около 60% людей в возрасте 15-64 лет. В Германии и Японии — странах, сопоставимых с Россией по сложности демографических проблем, — уже 74-77%. И этого они добились именно за счет увеличения пенсионного возраста, которое в свое время провели.

Однако повышение пенсионного возраста, по расчетам Всемирного банка, сможет добавить лишь до 0,25 п.п. роста в год. Этого недостаточно: нужно опираться на другие факторы.

Недоразвитые города

Самый главный из них — «пространственный дивиденд». В России городское население распределено не так оптимально, как в Китае или в США. Доля населения, живущего в городах-миллионниках, в России в 2,5 раза ниже, чем в развитых странах. Но в городах с населением меньше 50 тыс. человек производительность труда примерно в 1,5 раза ниже, чем в миллионниках. Работает эффект масштаба: в крупных городах больше предприятий, больше рынки, интенсивнее конкуренция, за счет чего товары и бизнес-услуги становятся дешевле и доступнее.

Чтобы экономика стала более производительной, в российских миллионниках (за исключением Москвы) нужно в среднем в 1,5-2 раза увеличить численность населения. С другой стороны, в средних и малых городах у нас избыток населения: значительная часть работников работает там, где их труд используется неэффективно, а их зарплаты, соответственно, занижаются.

Речь не идет о том, чтобы бездумно отселять людей из небольших городов. Но эти города должны развиваться иначе. Один вариант — связывать их хорошей транспортной инфраструктурой с центрами крупных агломераций. Как показывают наши расчеты, более удобное транспортное сообщение между Москвой и городами-спутниками дает рост зарплат их жителей на 20-50% (а это говорит о сопоставимом росте производительности). Другой вариант — развитие востребованных специализаций небольших городов, которые удалены от больших центров. Малый город может быть высокопроизводительным центром услуг для предприятий, сосредоточенных вокруг него, будь то сельское хозяйство, лесная или добывающая промышленность.

Этот ресурс повышения производительности труда может добавить России 1-2% роста в год до 2030 года.

Новый жилищный уклад

Один из изъянов предыдущей модели экономики — Россия катастрофически мало инвестировала в жилищное строительство. В горбачевскую эпоху жилищный фонд всего за 10 лет вырос на треть. В 1990-е же темпы прироста сократились в два раза, а в 2000-е — еще примерно на четверть.​

Есть твердый экономический тренд: чем богаче страна, тем больше жилплощадь на душу населения. Из этого тренда серьезно выбиваются такие страны, как Япония и Россия, где обеспеченность жильем сильно отстает от подушевого ВВП. В Японии, где земли мало и она дорога, приходится сейчас в среднем 33 кв. м на человека. В России — 24 кв. м. Даже в Китае, где текущее потребление на душу населения в три раза ниже, чем у нас, жилплощадь на человека на треть больше — 31,5 кв. м. Очевидно, что по этому показателю Китай в ближайшие несколько лет обгонит даже богатую Японию.

В России не просто не хватает жилфонда: сильно искажена структура предложения нового жилья. Сегодня у нас строят в основном маленькие доступные квартиры. Средняя жилая площадь новой квартиры в России в 2009 году составляла 57 кв. м, меньше, чем в Китае (60 кв. м). Вероятнее всего, лет через 15-20 запросы российского населения вырастут, и комфортным жильем будет считаться такое, где приходится хотя бы 30-33 кв. м на человека. А значит, квартиры, преобладающие сейчас в жилом фонде, будут слишком малы даже для семьи из двух человек. Через 15-20 лет дефицит более престижного и просторного жилья будет сильно тормозить развитие всей городской экономики. Напротив, его опережающее строительство даст сильный импульс развитию страны.

Наконец, в России в последние 20 лет слабо инвестировали в инфраструктуру. Едва ли не единственный показатель, который реально вырос, — это протяженность газопроводов. Вложения в транспортную инфраструктуру в России едва превышают 2% ВВП; в США это 3%, в Китае — более 6%. Один из важнейших эффектов инфраструктурного развития — повышение производительности труда в агломерациях. По расчетам ЦЭИ, например, строительство высокоскоростной железной дороги Москва - Казань даст находящимся вдоль нее регионам и России в целом около 7 трлн руб. прироста ВВП в 2019-2030 годах.

Связи, связи

Прежде всего в новой модели роста выиграет сектор услуг — от разработки софта, консалтинга и инжиниринга до образования и здравоохранения, — которые быстро развиваются в крупнейших агломерациях. В России большой потенциал роста занятости в этих отраслях: по доле занятости в них мы на целых 10 п.п. отстаем от Германии и Британии.

Эти сектора будут создавать повышенный спрос на жилье, коммерческую недвижимость и инфраструктуру. А это, в свою очередь, вызовет бум во многих отраслях промышленности: производство стройматериалов, которое и сейчас довольно активно развивается за счет импортозамещения, металлургия, машиностроение, инфраструктурное оборудование и т.д. И эти производства не будут испытывать внешнего давления, конкуренции с внешними рынками.

Кроме того, именно в этих отраслях малый и средний бизнес преимущество. То есть такая модель поможет исправить неоправданный перекос в пользу крупных компаний, сложившийся в российской экономике.

Чего не хватает

Опоры на эти факторы будет достаточно, чтобы Россия преодолела последствия своих демографических проблем и вырвалась из ловушки среднего дохода. Но новые драйверы роста очень чувствительны к условиям экономической деятельности в стране.

Чтобы запустить их, нужно и стимулировать трудовую мобильность, и управлять жизненным циклом малых и средних городов, и снижать издержки в строительстве, и модернизировать муниципальные финансы, и менять регулирование во многих сферах, от развития инфраструктуры до венчурных инвестиций. Нужно кардинально удешевить стоимость строительства жилья и коммерческой недвижимости, которая сейчас высока из-за дороговизны землеотвода и бюрократических барьеров. И это лишь малая часть необходимых реформ. Но нельзя сказать, что такая повестка российскому государству не по плечу. Сопоставимые по масштабам и сложности преобразования российским властям удавалось осуществить как минимум уже дважды — в первой половине 1990-х и в начале 2000-х годов.

Есть и политическая проблема, характерная для таких стран, как Китай, Польша и Россия, которую описывает в своем недавнем исследовании Всемирный банк. Все три эти страны в последние 15 лет прошли период успешного экономического роста. Их население принесло ради этого немалые жертвы. Россия пережила тяжелейший кризис 1990-х. Китай на время превратился в мобилизационную экономику, где медленно росло потребление за счет ускоренного роста накопления. В Польше состоялись длительные и болезненные реформы в формате «шоковой терапии».

В результате этих жертв все три страны достигли очень неплохих результатов. Но теперь перед населением и политиками встает вопрос: чтобы и дальше сокращать разрыв с развитыми странами, готово ли общество нести новые жертвы — или лучше оставить все как есть? Это особенно болезненный вопрос в сегодняшней России, где уровень потребления населения упал в годовом выражении впервые с конца 1990-х и восстановится до предкризисных значений еще не скоро. Но именно от ответа на него и будет зависеть долгосрочное будущее нашей страны.

В последние два-три года в среде профессиональных экономистов активно обсуждается тезис, в соответствии с которым без коренных изменений в системе взглядов на мир и на своё в нём место России грозит так называемая middle- income trap, то есть «ловушка среднего дохода». Даже появился термин «первый год в мышеловке».

Теоретически рассуждая, описываемая модель характеризует ситуацию, когда при достижении определенного уровня показателей ВВП на душу населения развивающиеся страны сталкиваются с целым набором проблем, останавливающих экономический рост на годы и требующих долгой кропотливой работы. То есть выделяется группа стран, которые достигли среднего уровня, но у которых не получается сделать прорыв, встать в один в ряд с развитыми странами с реально высоким уровнем доходов. При этом считается, что развитию России мешают комплекс великой державы, «местечковый» образ мышления и «ресурсное проклятие».

«Ловушка среднего дохода» порождается следующими обстоятельствами: национальная экономика богатеет до того момента, когда инвестиции внезапно останавливаются, промышленное производство начинает стагнировать, на рынке труда обнаруживаются неожиданные проблемы, а запросы на оплату труда, ранее немного кого волновавшие, неожиданно превращаются в неадекватные; мало того, нет и специалистов, за которыми действительно имело бы смысл охотиться всерьез. И, главное, непонятно, что с этим делать и кому … Проходит некоторое время, и все как бы привыкают к устоявшемуся положению. Отсутствие возможностей изменить ситуацию уже не угнетает. Желание переломить сложившийся ход вещей последовательно улетучивается.

К сожалению, несмотря на известный размах страны, Россия до сих пор не научилась выходить за узкие рамки традиционного мышления, думать на глобальном уровне и предвидеть долгосрочные результаты своих действий. В основе этого - непонимание, как функционирует мир и как работает международный бизнес. Господствующий в России ресурсно-ориентированный образ мышления не приспособлен для модернизации страны и развития таких более сложных и тонких областей, как high-tech.

Причин две. Первая заключается в том, что власть в современной России возникла из крушения предыдущего государства. При этом вместо государства в обломке СССР по имени Россия сложилась «корпорация Россия», то есть даже не «корпоративное государство», а просто чистая бизнес-модель управления. Что производит эта корпорация? Главная её цель — конвертация внутренних, корпоративных денег в реальный кэш. Но это возможно, только если деньги пересекают границу РФ. Население страны трактуется как «персонал компании». Граждан нет. Есть «премиальный класс» - то есть получатели различных бонусов и дивидендов. И есть «населенцы». Очевидно, что такая модель характеризуется высоким, демонстративным неравенством.

И здесь следует выделить вторую причину. За последние десять-пятнадцать лет сформировалось поколение, довольствующееся тем самым «средним доходом». И это было бы лишь половиной беды. Вся беда - в том, что, несмотря на естественную для молодых потребность «продвигаться» и «отличаться», в обществе отсутствует конфликт поколений, который во все времена помогал реализовывать указанную потребность. Возможно, это предопределено отсутствием «большого исторического события», переживание которого резко наделило бы «отличиями» всех причастных. После реформ начала 1990-ых годов ничего такого не происходит. Пространство для творческого само конструирования исчезло.

Как известно, если вам всё равно, где вы находитесь, значит, вы не заблудились. Фундаментальный эффект «ловушки среднего дохода» - это утрата чувства исключительности, причастности к истории и к её движению. Самое важное, самое интересное, самое крутое вновь происходит не тут, и нет никаких причин к тому, чтобы оно происходило в России. - Пребывать в «мышеловке» довольно комфортно, но совершенно неинтересно. Очень важно понять: что-то изменится, когда это чувство второстепенности, вторичности, банальности происходящего станет абсолютно неприемлемым. Тогда и «корпорация» трансформируется в нормальное государство.

Поскольку его бывший лидер Дэн Сяопин начал осуществлять экономические реформы, Китай пережил довольно беспрецедентные уровни экономического роста. В 1982 году он потерял 2,2% мирового ВВП, а к 2012 году - 14,6%: ни одна другая страна за последние полтора века не увеличилась более чем на 30 лет, чем в Китае. И все же, перейдя в небытие от низкого дохода до страны со средним доходом, Китай теперь сталкивается с аналогичными препятствиями, как и многие другие страны со средним уровнем дохода, поскольку экономический рост Китая замедляется до самых низких темпов за более чем четверть века.

Недавнее замедление

В течение примерно 30 лет китайская экономика росла со средним темпом 10% в год или в три раза превышала среднюю по миру. Эта беспрецедентная волна роста помогла вывести более 600 миллионов китайцев из бедности, подняла реальный ВВП на душу населения примерно с 5% от уровня США в 1980 году до примерно 20% в 2011 году и превратила Китай из малообеспеченных в страну со средним доходом.

Тем не менее, поскольку Китай теперь пытается сделать следующий переход к статусу с высоким доходом, он показывает признаки проблемы. В период между 2011 и 2014 годами темпы роста в среднем составляли 8%, а с недавними потрясениями на фондовом рынке и крупнейшей девальвацией юаня в течение одного года в течение 20 лет Китай, похоже, замедляется еще быстрее, чем ожидалось, поскольку некоторые экономисты предсказывают его рост в этом году составит всего 4%, что намного ниже, чем официальная цель 7%.

Хотя более слабый рост является относительно новым явлением для Китая, это общий опыт для других стран, которые быстро перешли от статуса с низким доходом и уровнем дохода. Это настолько распространенная тенденция, что она стала известна как «ловушка среднего дохода». (Более подробно: Как развивающиеся рынки избегают ловушки среднего дохода? )

Ловушка доходов

В статье, опубликованной Институтом экономики Леви в 2012 году, указывается, что по состоянию на 2010 год 35 из 52 стран со средним уровнем дохода считались застрявшими в ловушке среднего дохода, причем большинство из них расположены в Латинской Америке (13 стран) и на Ближнем Востоке и в Северной Африке (11). В Африке к югу от Сахары также было шесть, три в Азии и две в Европе.

По сути, ловушка среднего дохода характеризует экономики, которые после достижения статуса со средним доходом, в основном, из-за того, что те факторы, которые способствовали быстрому росту страны, начинают испаряться по мере увеличения уровня доходов.

Низкая заработная плата изначально привлекает глобальные инвестиции в трудоемкие таких как текстиль, который, в свою очередь, предоставляет множество рабочих мест для вновь созданных индустриализирующей нации. Однако в результате сокращения масштабов нищеты вскоре начинают устраняться те причины, по которым отрасли страны считаются конкурентоспособными.Заработная плата начинает расти, и инвестиции впоследствии начинают переходить на страны с более низкой стоимостью.

На уровне среднего дохода конкурентоспособность страны должна быть обусловлена ​​ростом производительности, который использует ресурсы более эффективно. В противном случае нация может застрять между камнем и трудным местом: его издержки сейчас слишком высоки, чтобы конкурировать с странами с низким доходом, но его производительность не может конкурировать с экономикой стран с высоким доходом.

Застрял ли Китай в ловушке?

При уровне валового национального дохода (ВНД) в размере 7 380 долларов США в 2014 году Китай находится в пределах того, что Всемирный банк определяет как статус высшего среднего дохода. В сочетании с недавним экономическим спадом в Китае это делает страну потенциальным кандидатом на ловушку среднего дохода. Но это не единственные факторы.

В Китае наблюдается быстрый рост заработной платы, активизм работников и периодический дефицит рабочей силы, которые оказывают растущее давление на стоимость промышленности, что некоторые многонациональные корпорации, производящие трудоемкие продукты в Китае, начали искать альтернативы с более низкой стоимостью в других странах. Промышленности Китая начинают терять конкурентоспособность в странах с низкими доходами, чья средняя заработная плата ниже и чьи трудовые ресурсы многочисленны.

И они также проигрывают битву за конкурентоспособность в странах с высоким уровнем дохода, которые производят более совершенные, более сложные продукты. Некоторые китайские потребители достигли уровня доходов, чтобы позволить им покупать продукты более высокого уровня, но они часто воспринимают китайские автомобильные бренды, например, как уступающие иностранным брендам, даже те, которые были фактически произведены в Китае. Поэтому, если Китай хочет достичь статуса с высоким доходом, ему необходимо будет стимулировать больше отраслей и технологий, которые потребители будут сопоставлять по качеству и престижу со странами с высокими доходами. (См. Также Экономика Китая: переход к устойчивому росту ).

The Bottom Line

Китай обнаруживает, что его растущее богатство создает целый ряд проблем. Больше не в состоянии конкурировать с низкозатратными трудоемкими отраслями в других странах, тем более, что хочет сохранить растущие доходы граждан для потребления топлива, Китаю необходимо сосредоточиться на принятии дальнейших реформ, которые позволят более эффективно использовать ресурсы и содействовать инновациям в предпринимательской деятельности. Это поможет Китаю конкурировать с отраслями в странах с высоким доходом и должно привести к созданию более высокооплачиваемых рабочих мест. Если Китай сможет сделать это успешно, это позволит избежать попадания в ловушку среднего дохода.

Я думал узнать про «ловушку среднего дохода». Это такая знаменитая концепция, говорящая, что, мол, страны, достигшие условного «среднего дохода», начинают расти более медленными темпами чем раньше. Эта концепция популярна на круглых столах и в колонках, и несколько лет назад кто-то пропихнул её даже в речь премьер-министра Медведева (хотя российские проблемы с ростом мало связаны с традиционными заботами стран-примеров этой ловушки). Научная литература о «ловушке среднего дохода» тоже растёт. Однако эта «ловушка» из тех, про которую хотелось бы понять - есть она на самом деле или нет.

Основная картинка, иллюстрирующая «ловушку среднего дохода», интерпретируется в обе стороны - и «за» существование ловушки, и против.

С одной стороны, есть страны - та же Бразилия, которые уже пятьдесят лет в «средней группе». Россия, по существу, там же. Но вот это «развитие средним темпом» не универсально. Есть страны, за те же 50 лет перешедшие из средней группы в «богатую» - от Южной Кореи до Испании (а если бы мы взяли другой период, 1948-2000, скажем, то и Италия бы вошла). По сравнению с ними Бразилия и Россия «в ловушке». С другой стороны - в темпах роста разных стран велик разброс и какие-то страны растут быстро, какие-то медленно (плюс к общим закономерностям типа замедления роста по мере увеличения капиталовооруженности). Лант Причетт и Ларри Саммерс в 2014 году привели очень мощные аргументы в пользу того, что мы наблюдаем именно это . (Об интеллектуальной предыстории - помните объяснение, предложенное Евгением Слуцким для объяснения «волн Кондратьева» - знаменитого феномена, эмпирического подтверждения которого так и не было получено?)

Эрик, как оказалось, не собирался говорить об этом - те закономерности, про которые он говорил - про то, что то, чем движется рост в зависимости от расстояния до «технологического фронта» и какие нужны институты на разных стадиях развития известно гораздо больше. Чтение можно начать с Агийона-Асемоглу-Зилиботти , и у Агийона и Бланделла есть целый цикл статей про это, в том числе с данными на уровне отдельных фирм и разных отраслей. Я это много раз описывал в колонках, и в , и раньше - собственная, моя первая колонка, путанная и многословная, была как раз про этот цикл работ Агийона - тогда в самом начале цикла. Те работы, которые я там описываю, существовали только в качестве препринтов, а сейчас уже стали строительным материалом стандартных учебников по экономическому росту. В такой постановке - как страны переходят к инновационному росту, если в результате догоняющего развития серьёзно сокращают расстояние до наиболее развитых, богатых стран - вопрос становится более осмысленным. С другой стороны, для многих стран - в том числе и нашей - практическая проблема состоит в том, как расти с таким темпом, которые бы позволял хотя бы не отставать от лидеров развития - и это, определенно, не «ловушка среднего дохода».